ВРЕМЯ ДЛЯ РАЗВИТИЯ - Алексей Сергеевич Удовиченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фактически мы говорим о возрождении области применения оптимизационных задач в экономике за счёт развития прогрессивных монополистических союзов.
Теперь остаётся определиться только с критерием оптимизации (мы, конечно, за критерий достижения общественной экономии труда, как нас учит трудовая теория потребительной стоимости. Но об этом подробнее в главе 2). И современным монополиям будет легче всего воспользоваться всем этим. Вот эти новые растущие отношения, о которых говорит В. Д. Миловидов, мы и считаем новой тенденцией в производственных отношениях, которая в нашу эпоху преобразует всё. Цифровизация экономик на основе искусственного интеллекта изменяет и организационные формы, и методики поддержки принятия решений, и места и роли людей в процессе производства. А также способы распределения дохода, формы его получения. Все это означает, что изменится классовая структура общества.
Но сейчас нам нужно сначала понять, какие именно завалы и буреломы проблем последних десятилетий достанутся пионерам этих новых отношений. А также и намеренно расставляемые умирающими субъектами прошлого ловушки. Это повлияет на то, кто будет этими пионерами и как им следует начинать первые шаги.
2. Последствия управления экономикой через финансовые механизмы
Выше было сказано, что текущее поведение монополий вызвано возможностью вместо производства прибавочной стоимости на основе использования результатов научно-технического прогресса просто перераспределять существующую стоимость. Чтобы продлить существование такой малопроизводительной и перераспределяющей системы, требуется уже кредитовать потребителя для обеспечения спроса, производя для этого денежную эмиссию. И мы знаем, что это было возведено в систему после 1980 года[69] почти на 40 лет, до тех пор, пока такая политика не упёрлась в невозможность продолжения в связи перекредитованностью и домохозяйств, и бюджетов стран. Возможности финансовых механизмов, таких как банковский, эмиссионный и товарно-биржевой мультипликаторы, производные финансовые инструменты и различные рейтинги, имеют свои границы возможного. И при этом создают необеспеченный воспроизводством спрос. Поскольку расширенное воспроизводство создаётся через высокие зарплаты, а не через потребительские кредиты. В результате производство не производит потребительные стоимости в достаточном объёме.
Ярчайшая иллюстрация — неспособность самой богатой в XX веке экономики США создать общедоступное здравоохранение. Прекрасно функционирующее на находящейся около 60 лет в экономической блокаде Кубе (детская смертность, продолжительность жизни и прочие показатели здравоохранения на Кубе лучше, чем в США[70]). Сюда же следует неспособность богатейшей экономики XX — начала XXI веков создать общедоступное качественное образование, современную транспортную инфраструктуру, пенсионную систему.
3. Современное противоречие развития
Эта неспособность создавать довольно простые для XXI века общественные блага вызвана сущностью отмирающей формации. Необходимость накопления капитала для капиталистического развития имеет неприятный побочный эффект — это накопление безразлично к предмету труда. Окупили затраты у производителя с прибылью — и хорошо. А то, что производятся продукты, пользующиеся спросом лишь в условиях основанного на кредитной эмиссии для оплаты потребления — это при таком критерии совершенно не отслеживается и не управляется. То есть делается много на самом деле ненужной работы. Создаётся видимое изобилие, стоящее на глиняных ногах финансовых пузырей. Но ведь труд, потраченный на пустое, не потрачен на что-то действительно необходимое. И это ещё больше снижает эффективность экономики. Это расплата за господство спекулянтов над финансовым капиталом.
Как так получается?
Общество при развитии с опорой лишь на накопление капитала испытывает мальтузианскую боязнь растратить ресурсы будущих поколений. Оно пытается как-то обуздать собственную модель развития, поставить бизнес на службу общественным интересам. Но этому мешают частные экономические интересы как привычной способ обоснования решений.
Точнее: идея сохранения накопления капитала как модели развития и принцип максимизации частной прибыли при принятии экономических решений противоречат друг другу на фоне задачи устойчивого развития. И это — современное явление, почему его назовём современным противоречием.
Противоречие современное (эпохи кризиса государственно-монополистического развития) — между накоплением капитала как моделью развития и стремлением к максимизации частной прибыли на фоне задачи устойчивого развития. Снимается осознанием всеобщего момента — времени как измерителя в экономике и за счёт этого — планомерно создаваемой социальной экономии труда (времени) как нового ресурса для развития.
Если же не делать накопление капитала критерием принятия решений, а делать таковым удовлетворение объективных потребностей и возможность развития каждого человека — ошибки такого рода не накапливаются.
Осознание времени как объективного измерителя всех экономических величин, а экономии времени (социальной экономии труда) — как ресурса развития даёт основание для планомерного создания и использования данного ресурса.
Поэтому тот, кто раньше прочих научится отбирать проекты по такому критерию, раньше прочих и перейдёт из периода мирового экономического кризиса в период стремительного развития. А развитие является общим результатом успешных инновационных проектов. Мы отмечаем, что инновационные партнёрства научных организаций и корпораций, а также корпораций друг с другом (на доконкурентной стадии — имеется в виду т. н. концепция открытых инноваций, когда корпорации совместно создают исследовательские центры, занимающиеся совместными фундаментальными и прикладными научно-исследовательскими разработками, а последующие стадии развития проектов, когда становятся понятны бизнес-модели, реализуют уже сами, по отдельности друг от друга) привносят гибкость в реализацию проектов и содействуют большему вовлечению талантов в решение задач. «Использование целенаправленных притоков и оттоков знаний с целью ускорить внутренние инновации и расширять рынки для внешнего применения инноваций, соответственно, называются открытыми инновациями»[71]. И за это передовые технологические корпорации можно только похвалить. По сути, они уже действуют как монополистические союзы по развитию технологий.
Но изначальная ориентация на невоспроизводимый спрос (созданный эмиссией или антикризисными программами государств) содействует постановке неадекватных задач. Также мы вынуждены признать, что инновационные направления могут играть роль осознанно расставляемых их инициаторами ловушек для конкурентов. В частности, много вопросов вызывают некоторые направления так называемой воспроизводимой энергетики. Например, солнечная энергетика вызывает большие сомнения в том, что «на круг» эта отрасль производит больше, чем потребляет. И энергии, и финансов. Но в условиях государственного субсидирования она может существовать. Хотя даже с ним существует не очень эффективно. Американский автор Алекс Эпштейн, теоретик в области энергетики, разобрал это на примере Германии — страны, приложившей огромные усилия для популяризации солнечно-ветровой энергии: «Необходимость приспосабливать процесс получения энергии из надёжных источников к капризам солнца и ветра делает его менее эффективным (вспомните, как автомобиль двигается в пробке), что увеличивает расход энергии и количество выбросов (в том числе углекислого газа). А как быть, если солнечной и ветровой энергии производится много? И избыточное, и недостаточное количество электроэнергии в электросети приводит к её отключению. Значит, Германии нужно останавливать электростанции, работающие
